Но д'Андижос отрицательно помотал головой.

– Ах, если бы я не боялся так вашего мужа, я бы назвал это имя только в обмен на поцелуй, потому что вам никогда не догадаться.

– Что ж, я согласна, ведь это даже принято, когда впервые приходишь к молодой матери. И не мучайте меня, скажите скорее.

– Так вот, я застал там вашего бывшего дворецкого, того самого Клемана Тоннеля, который несколько лет жил у вас в Тулузе, и он вел длительную беседу с суперинтендантом.

– Вы, наверно, ошиблись. Он уехал в Пуату, – с неожиданной поспешностью сказала Анжелика. – И потом, чего ради он вдруг окажется в доме столь важной персоны. Разве что только он пытался получить место в Во.

– Так мне и показалось, судя по их разговору. Они говорили о Вателе, поваре суперинтенданта.

– Ну вот видите, – заметила Анжелика с непонятным ей самой облегчением, – он просто хотел служить под началом этого Вателя, который слывет большим искусником. Но все-таки, мне кажется, он мог бы нас предупредить, что не вернется больше в Ламгедок. Впрочем, можно ли рассчитывать на уважение этих простолюдинов, когда они в тебе больше не нуждаются?

– Да, да! – рассеянно согласился д'Андижос, явно думая о чем-то другом. – И все же одна деталь показалась мне любопытной. Случилось так, что в комнату, где Фуке беседовал с этим самым Клеманом, я вошел внезапно. Я был с несколькими дворянами, мы слегка подвыпили… Ну, мы извинились перед суперинтендантом, но я успел заметить, что ваш дворецкий сначала довольно фамильярно разговаривал с Фуке, а когда мы вошли, сразу принял угодливую позу. Он меня узнал. Когда мы выходили, я услышал, как Клеман скороговоркой что-то сказал Фуке. Тот холодным, змеиным взглядом посмотрел на меня и ответил: «Не думаю, что это заслуживает внимания».

– Так это ты не заслуживаешь внимания, друг мой? – проговорил де Пейрак, небрежно перебирая струны гитары.

– Мне показалось…

– Какая здравая оценка!

Д'Андижос сделал вид, что вынимает шпагу, все засмеялись, и беседа потекла дальше.

Глава 25

«Я обязательно должна это вспомнить, – твердила себе Анжелика. – Это сидит у меня в голове, где-то в глубине памяти. Но я знаю, это очень важно. Я должна, обязательно должна вспомнить!»

Она сжала ладонями виски и закрыла глаза, пытаясь собраться с мыслями. Это было давно. В замке маркиза дю Плесси. В этом она была уверена, остальное плавало в каком-то тумане.

Пламя от очага жгло ей лоб. Она взяла с камина расписной шелковый веер и машинально начала им обмахиваться. За окнами, во мраке ночи, бушевала буря. Весенняя буря в горах, без молний, но с градом, который ветер, налетая порывами, швырял в стекла. Не в силах заснуть, Анжелика сидела у камина. У нее все еще побаливала поясница, и она злилась на себя, что так долго не может оправиться после родов. Акушерка все время твердила, что нездоровье вызвано ее упорным желанием кормить сына самой, но Анжелика пропускала это мимо ушей: когда она прижимала ребенка к своей груди и смотрела, как он сосет, она испытывала бесконечную радость, которая с каждым разом росла. Она расцветала и чувствовала, что становится степеннее, мягче. Она уже видела себя важной и снисходительной матроной, вокруг которой копошатся дети. Так почему она все чаще возвращается мыслями к своему детству именно теперь, когда маленькая Анжелика уже почти исчезла в далеком прошлом? Нет, это не от недомогания, не от какой-то притаившейся в ней болезни. И мало-помалу она доискалась до истинной причины. «Я должна что-то вспомнить. Я обязательно должна что-то вспомнить!»

В этот вечер она ждала Жоффрея. Он выслал вперед гонца, который предупредил о его возвращении, но сам, видимо, теперь задержался из-за бури и приедет не раньше завтрашнего утра.

Анжелика была раздосадована этим до слез. Она с таким нетерпением ждала рассказа о том, как принимали короля в Отеле Веселой Науки! Это ее бы развлекло. Говорили, что ужин и фейерверк были великолепны. Какая досада, ведь и она могла бы быть там, вместо того чтобы сидеть здесь и ломать себе голову, пытаясь извлечь из глубин памяти какую-то подробность, которая, скорее всего, не имеет никакого значения.

«Это было в замке Плесси. В спальне принца Конде… Я смотрела в окно. Надо вспомнить все-все, с самого начала, шаг за шагом…»

Хлопнула входная дверь их небольшого замка, и снизу донесся шум голосов.

Анжелика вскочила и выбежала из комнаты. Она узнала голос Жоффрея.

– О, дорогой мой, наконец-то! Как я счастлива! Она бегом бросилась вниз по лестнице, и он подхватил ее в свои объятия.

Анжелика прильнула к мужу, сидя на подушке у его ног. Когда слуги вышли из комнаты, она нетерпеливо потребовала:

– Рассказывайте.

– Ну что ж, все прошло очень хорошо, – проговорил Жоффрей де Пейрак, пощипывая гроздь винограда. – Город встретил короля великолепно. Но, не хвастаясь, должен сказать, что мой прием в Отеле Веселой Науки превзошел все. Я успел вызвать из Лиона механика, и он устроил превосходный фейерверк.

– А король? Каков король?

– Король? Бог мой, это красивый молодой человек, и он явно наслаждается почестями, которые ему оказывают. У него круглые щеки, ласковые, нежные карие глаза и величественная осанка. По-моему, он очень грустит. Маленькая Манчини нанесла ему сердечную рану, которая не так скоро зарубцуется, но он очень высоко ценит свой королевский титул и жертвует собой во имя государственных интересов. Я видел вдовствующую королеву. Она красивая, печальная и немного себе на уме. Видел Великую Мадемуазель, герцогиню де Монпансье, и брата короля и был свидетелем их спора по вопросам этикета. Ну, что вам рассказать еще? Я видел много знатных господ и уродливых физиономий!.. По правде говоря, больше всего меня порадовала встреча с юным Пегиленом де Лозеном, знаете, тем самым племянником герцога де Грамона, наместника Беарна? Он был у меня в Тулузе пажом, а потом уехал в Париж. Как сейчас помню, у него была такая кошачья мордочка. В свое время я поручил госпоже де Веран лишить его невинности.

– Жоффрей!

Он оправдал мои надежды и применил на практике знания, полученные в Отеле Веселой Науки во всяком случае, я отметил, что у дам он любимец. А своим остроумием он совершенно покорил короля, и тот просто жить не может без его шуток.

– Ну а сам король? Расскажите мне о нем. Он выразил вам свое удовлетворение приемом, который вы дали в его честь?

– Да, и очень любезно. Он несколько раз повторил, что огорчен вашим отсутствием. Да, король удовлетворен слишком удовлетворен.

– Что значит, «слишком» удовлетворен? Почему вы говорите об этом с недоброй усмешкой?

– Потому что мне передали одну его фразу. Когда он садился в карету, один из его приближенных заметил, что, мол, наш прием не уступил по своей роскоши приемам Фуке. И его величество ответил: «Да, я и впрямь подумываю, не пришло ли время заставить этих людей отдать награбленное ими добро!» Тут добрая королева якобы воскликнула: «Сын мой, такие мысли на торжественном приеме, данном специально, чтобы вас развеселить!» – на что король ответил: «Мне надоело, что мои подданные подавляют меня своей роскошью».

– Вот как! Такой завистливый юноша! – с возмущением воскликнула Анжелика.

– Нет, я не могу поверить! Вы убеждены, что это правда?

– Мой верный Альфонсо придерживал в это время дверцу королевской кареты, он мне все и рассказал.

– У короля не могли возникнуть такие низменные чувства. Это придворные озлобили его и натравили на нас. Вы уверены, что не оскорбили никого из них?

– Я был до слащавости мил с ними, уверяю вас. Так старался быть приятен, что дальше некуда. Я даже положил в спальню каждому сеньору, который ночевал в моем замке, по кошельку, набитому золотом. И клянусь вам, ни один из них не забыл захватить его с собой.

– Вы им льстите, но презираете их, и они это чувствуют, – сказала Анжелика, задумчиво покачивая головой.